Ведьмы 21го века - Страница 116

116

— Приветствую! А я тут мимо пролетала, решила заглянуть на огонёк. Милый у вас кораблик, а порулить дадите? — я вложила в свою улыбку максимум дружелюбия и непосредственности.

— На моем корабле, — подчеркнул мужчина, по-хозяйски положив руку на штурвал, — огни не зажигались уже много лет.

Хм, да он капитан? Ну, тогда мне точно дадут. По ушам и прочим выступающим частям тела.

— А он у вас сам светится, — я с трудом подавила желание скорчить ехидную гримасу, — не хуже Луны. Вы его фосфором не натирали случайно? Кстати, как он называется?

— "Летучий Голландец".

— Не может быть, — я сочувственно ахнула и покачала головой, сделав вид, что поражена до глубины души, — "Летучий Болванчик"?

Было неимоверно трудно сохранить на лице выражение недоверчивого изумления. Капитан же застыл, подобно статуе, и сделал глубокий вдох, будто собираясь нырнуть. Меня смущало какое-то нераспознаваемое выражение его лица.

— О, прошу прощения! Я, должно быть, ослышалась, — не в силах сдерживать улыбку, я широко ухмыльнулась, — "Летучий Голодранец", верно?

Мужчина напротив меня расхохотался. Теперь понятно, почему он замер — сдерживался, наверно. Странно, а я думала, что капитан корабля-призрака должен быть мрачным замшелым типом, выглядящим не младше своего корабля. Что ж, у вечной жизни есть и свои плюсы. Значит, мне попался субъект хоть и без жилплощади, зато с чувством юмора. Кстати, а что насчёт вредных привычек?

— У вас есть что-нибудь выпить?

Клянусь всеми кругами Ада, капитан никуда не отлучался и даже не лез за пазуху. Я всего лишь моргнула, а он уже протягивал мне пузатенькую зеленоватую бутыль. Интересные у него методы, надо будет узнать, как он так шаманит.

Отпив из предложенной бутылки, я не сразу поняла, что внутри. Да и, честно говоря, мне было безразлично.

— Осторожнее, — предупредил капитан, — это ром.

Ха, напугал ежа голой жо… кхе-кхе. Я решительно приложилась к бутылке. Значит, Аквиталь не мой мужчина? Ром согласно булькнул. Значит, не мой. Что ж, проклятие обиженной ведьмы коснулось меня в полной мере, и теперь я вижу, что оно возникло не на пустом месте. Хотя… кто может сказать, что больнее — ошибаться каждую ночь в течение полутора месяцев, или иметь только одну совместную ночь на двоих? Я бы выбрала полтора месяца. Любовь всё равно остаётся любовью. А мне теперь даже вспомнить практически нечего. Зато… я могла бы коллекционировать поклонников и не заботиться о моральной стороне вопроса. Но я не хочу. У меня возникло такое чувство, что внутри открылся шлюз, и теперь вся моя жизнь водопадом рушится в неизвестность. Я думала, что полтора месяца мучений окупятся сполна, но, к сожалению, оказалась не права. Мне хотелось взвыть, проклиная пресловутое проклятие Бала. Проклясть проклятие — это было бы смешно, если бы не было так больно. Я оказалась ненужной, а хуже всего было то, что у меня с Акви не было хотя бы нескольких ночей. На какой-то миг я, возможно, впервые пожалела о том, что не в силах вернуться в прошлое. Я бы заплатила за это своей жизнью. И вернулась бы, но не на Бал. Позже, в кабинет к Аквиталю, когда его твердое тело прижимало меня к стене, а нежные губы требовали ответа. Я бы хотела снова ощутить себя… живой.

— За свободу, которую я не выбирала, — произнесла я, делая очередной глоток.

— За свободу, — неожиданно серьезно отозвался капитан. Нефритовые глаза сверкнули нечеловеческой зеленью. Оказывается, всё это время он за мной наблюдал, — за свободу, которая выбрала нас.

Чертовски верно сказано. Я огляделась. По небу плыла ясная луна, а вокруг бушевал шторм. Это было немного странно: волны, вздымающие свои могучие плечи без каких-либо сильных порывов ветра. А мне было плевать — разве есть разница для той, кто повелевает водной стихией? Я выбрасывала прочь боль обманутой женщины, облекая её в неистовость океана. Я почти потеряла себя, потому что была сплошной обидой и яростью. Наверное, так стала морской пеной Русалочка, когда оказалось, что она не любима. Может, я тоже стану…

Я прижалась затылком к твёрдой мужской груди и одними губами прошептала:

— Акви…

Но тут, нарушая очарование момента, чьи-то шершавые мозолистые руки обняли меня за плечи. Я очнулась и стала понемногу приходить в себя. Тяжесть чужих ладоней обжигала мои плечи, но на их месте я хотела бы чувствовать совсем другие пальцы.

— Останься со мной, — произнес над ухом мужской голос. Чужой голос. Говорят, если капитан "Летучего Голландца" найдет девушку, согласную разделить с ним вечность, он избавится от проклятия. Волны продолжали хлестать по призрачному кораблю, разлетаясь белесыми клочьями и оседая на губах холодными солёными каплями. Всё не то, да и я уже не та, что прежде. Пора перестать звать прошлое. Ко мне вернулось ставшее привычным в последнее время мертвенно-холодное спокойствие.

На носу призрачного корабля, несущегося вместе со штормом прочь от восходящего солнца, стояли двое. Капитан "Летучего Голландца", продавший душу за свободу, не зная, что покупает одиночество, и бывшая Хранительница Восточных морей, чья любовь лишила её сердца. Взгляд девушки был безразличен. Она уже отказалась от своей судьбы и своего клана, и ей не составляло большого труда отказаться от предоставленного судьбой шанса. Впрочем, этот "шанс" больше походил на жалкую подачку. Морская колдунья отстранилась от стоящего позади неё мужчины.

— Ты найдёшь её, — сказала ведьма и шагнула вперед, рассыпаясь миллиардами горько-солёных брызг. Ветер донёс до капитана конец её фразы. — Только бы она нашла тебя…

116